В историю покера она вошла под обидным прозвищем Мадам Усы. Что ж, с возрастом Элеонора Дюмонт располнела, и у нее на верхней губе проросли густые темные волоски: такое, увы, случается с брюнетками. Но когда выпорхнула ранним утром 1854 года из почтового дилижанса в Неваде, Элеонора была прелестна: юная смуглянка с великолепными иссиня-черными косами, с чуть раскосыми глазами, указывающими на примесь то ли индейской, то ли азиатской крови, стройная и гибкая, роскошно одетая!
Шелестели шелковые нижние юбки, перестукивали каблучки узких ботиночек, на изящной шляпке сверкала драгоценная заколка, а главное – она берегла руки и лайковые перчатки снимала только в помещении. А еще от нее пахло духами. Элеонора Дюмонт обожала аромат гардений и всегда имела при себе бутылочку с любимым парфюмом.
Элеонора остановилась в лучшей гостинице города. Таких женщин в Неваде прежде никогда не видали: будто райская птичка залетела в курятник. О ней сразу поползли слухи. «Она француженка из самого Парижа! — Нет, она креолка с американского юга, дочь испанки и французского аристократа. — Да что вы, она обыкновенная мексиканка, но из хорошей семьи. — Нет, она дочь индейского вождя и похищенной им француженки. — Нет, она вообще квартеронка, беглая рабыня! – Говорит на пяти языках. Играет на фортепьяно и скрипке. Музыкантша?»
Да, она была музыкантшей. Но еще лучше, чем на фортепьяно и скрипке, Элеонора Дюмонт играла в карты.
Никто не знал и до сих пор не знает, откуда она приехала, где и когда родилась, сколько ей было на самом деле лет. По воспоминаниям тех, кто знал ее в Неваде, ей в 1854 году было не более двадцати двух. Значит, приблизительный год рождения 1832. Она говорила с французским акцентом, причем не поддельным. Значит, все-таки из Франции? Но прошлое Элеоноры так и осталось окутанным завесой тайны. И, кстати, не сохранилось ни одной ее фотографии: Элеонора по какой-то причине избегала фотоателье даже в те годы, когда была молода и красива. Быть может, за ней числилось какое-то преступление, и она боялась оставлять следы в виде фотографий. О ее внешности и талантах известно только из воспоминания современников, на которых Элеонора Дюмонт на протяжении всей своей жизни производила неизгладимое впечатление.
Уже через неделю после приезда у нее был свой стол в одном из игорных домов, и Элеонора приглашала всех желающих попытать удачу. Желающих было много: интересно же сыграть с нарядной красавицей, которая к тому же она так мила и кокетлива. Проигрывать такой женщине было совсем не обидно. Через пару месяцев выигрышей Элеонора Дюмонт смогла открыть собственный игорный дом, причем на фоне других он выглядел роскошно. Здесь запрещалось сквернословие и драки. Здесь нельзя было плевать на пол, а садясь к столу, надо было снять шляпу. А если посетитель заявлялся в грязной одежде и заляпанных глиной ботинках, его не выгоняли, конечно, но очаровательная хозяйка так выразительно морщилась… Вскоре местные жители, грубые горнодобытчики, научились приходить в игорный дом мадам Дюмонт при полном параде и вели себя как джентльмены. Элеонора умела превращать игру в настоящее удовольствие: в случае своего выигрыша одаривала всех игроков шампанским, а в случае проигрыша изображала, что искренне рада за победителя. Говаривали, что она вкрадывается в доверие к игрокам, забалтывает их, очаровывает улыбкой и душистым декольте, но при этом лихо мухлюет. Однако открыто обвинить ее никто не посмел. А желающих скоротать вечерок в доме мадам Дюмонт становилось все больше.
Осознав, что не справляется с делами, Элеонора взяла себе помощника – молодого, но очень искусного игрока Дэвида Тобина. Некоторые исследователи биографии Элеоноры Дюмонт считают, что они с Тобином были любовниками, но большинство сходится на том, что этих двоих связывал только общий бизнес. Неизвестно, играла ли Элеонора Дюмонт в покер с самого начала или же этой игре ее обучил Дэвид. В любом случае в покере она тоже преуспела.
Дэвид был хорошим партнером, но когда он захотел вместо зарплаты получить долю в деле, Элеонора ему отказала. Пожадничала она зря. Дэвид тут же уехал в Нью-Йорк, где открыл собственный игорный дом, а ее бизнес пошел на спад. В конце концов Элеоноре пришлось продать дело, правда, за хорошие деньги. И она снова отправилась на поиски удачи. Она объехала всю Калифорнию, Айдахо, Монтану, Вайоминг, Аризону, Южную Дакоту… Везде играла, выигрывала и оставляла о себе яркое воспоминание. Ее называли «блистательная Дюмонт».
На каком-то этапе своего пути Элеонора вышла замуж. Имени ее мужа история не сохранила. Известно только, что супруги купили дом в Калифорнии, зажили на широкую ногу, но муж быстро промотал все состояние Элеоноры, потом кого-то убил в пьяной драке и сбежал. Искать его Элеонора не стала и сочла себя свободной от брачных уз. Потом была еще одна попытка создать семью – и снова имени избранника не сохранилось, да и эта попытка была неудачная. «Видимо, я слишком долго была дикой птицей, чтобы начать вить гнездо», — говорила Элеонора Дюмонт много лет спустя.
Разочарованная неудачами в личной жизни, Элеонора начала пить. Но даже у толстой и пьяной Мадам Усы талант к покеру не пропал. Она оставалась легендарным игроком. Элеонора открыла игорный дом в форте Бентон в Монтане, и туда съезжались все, кто хотел рискнуть всем, играя против мадам Дюмонт. Правда, шампанского проигравшим там уже не подавали. И плевать на пол разрешалось, а сквернословить она и сама научилась так, что у ковбоев уши вяли.
Капитан Лу Рош был из тех, кто видел Мадам Усы в Бентоне, и написал об этом в своих мемуарах: «Внутри дом выглядел даже хуже, чем снаружи. Бар и игровые столы были размещены в одном большом зале на первом этаже. В помещении стоял туман от сигаретного дыма, пахло потом, немытыми телами и дешевым виски. Этаж был грязным. В стратегически продуманных местах стояли плевательницы, и они единственные были чистыми, так как никто не плевал в них, все делали это мимо, куда придется. Вскоре я услышал пьяную мужскую тарабарщину и высокий пронзительный женский смех, тоже нетрезвый… Я никогда бы не узнал Мадам Усы, если бы не ее знаменитая отличительная черта. Это была толстая пожилая дама, которая с помощью косметики пыталась еще скрыть свой возраст. Она была одета в черное шелковое платье, изношенное вокруг шеи… Я собрал всю свою храбрость и подошел к ней. «Мадам, — произнес я. – У меня есть 200 долларов и я не уйду отсюда, пока не сыграю с вами либо до полного разорения, либо, если повезет, до значительного выигрыша». Мадам подняла на меня свои карие глаза, и я понял, что они по-прежнему остаются юными. «Назовите игру», – произнесла мадам Дюмонт. Тут я понял, что не умею играть достаточно хорошо ни в одну из карточных игр. «Хорошо, тогда пусть это будет двадцать одно», — сказала она, и глаза ее озарились светом в тот момент… Мне очень больно вспоминать последующий час игры. Когда все мои деньги и ценные вещи были сложены перед мадам аккуратной стопочкой, я положил свой пустой кошелек в карман и начал собираться. «Нет, нет, нет! – взволнованно возразила мадам. – Вы не уйдете прежде, пока не выпьете напиток от нашего заведения». Каково же было мое удивление, когда в следующий момент бармен принес мне стакан молока. Позже я узнал, что это был традиционный напиток, которым мадам угощала простофиль вроде меня».
В середине 70-х годов XIX века Элеонора Дюмонт переехала в калифорнийский городок Боди. И там она тоже открыла игорный дом, приносивший ей немалый доход. Но, видимо, мысли о неудавшейся жизни терзали ее: Элеонора погрузилась в депрессию, начала принимать популярное в те времена снотворное лауданум, потом перешла на морфий, мешала все это с виски… Что, правда, не сказывалось на качестве ее игры.
8 сентября 1879 года (вот эта дата известна точно!) поздним вечером Элеонора Дюмонт в последний раз сыграла в двадцать одно. Выиграла около трехсот долларов. Потом заявила, что хочет прогуляться, и никому не позволила ее сопровождать.
А на следующее утро в миле от города пастухи обнаружили ее мертвое тело. Рядом с ней нашли бутылку из-под виски. В кармане платья – пузырек с лауданумом. Это было самоубийство, никаких следов насилия на теле не обнаружено, и деньги все были при ней.
Газеты еще несколько недель писали о том, что женщина, которая так таинственно появилась, так стойко сохраняла свои тайны, умудрилась еще и таинственно умереть! Строили предположения о причинах самоубийства мадам Дюмонт. Но что на самом деле толкнуло ее свести счеты с жизнью, никто не знал. Она никому ни на что не жаловалась. Да и некому ей было пожаловаться: ни друзей, ни родных. Только талант к игре. А этого для счастья может быть мало.
